Не существует искусства, которое не требовало бы виртуозности,
и не существует окончательной меры для полноты этой виртуозности.
«К.С. Станиславский «Моя жизнь в искусстве»

Поступить в мастерскую ГИТИС на актерский факультет и учиться в стенах alma mater российских звезд театра и кино — билет в светлое будущее, мечта многих молодых девушек. Но так ли это? Что происходит с актерами, которые выпускаются из театрального вуза, чем они занимаются и как пробивают себе дорогу в жизнь?

Семь лет назад Юля Елхимова штурмовала ГИТИС. Приехав из Самары, она прошла конкурс в 200 человек на место, поступила в мастерскую Бориса Афанасьевича Морозова. Семь лет назад на ArtGang появилось первое интервью Юли о том, как поступить на актерский факультет.

Юлия Елхимова

Каждый раз, выходя на подмостки, я прощалась с понятием «СЦЕНА»

Неожиданное внимание зрителей ко мне в Театре Луны — это период жуткого страха. Оказалось, что я была совершенно не готова к известности: всего три поклонника, преследующие меня по пятам, вызывали ужас. Я шла по улице до метро, и мне казалось, что они сбросят меня в реку — и никто ничего не узнает. Тогда я поняла, что быть известным, ярким — опасно. Даже самые большие светлые цели, поставленные перед собой, имеют оборотную сторону. Жизненный успех завязан не только на розовых мечтах.

Жизнь актера куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд, она постоянно бьет тебя под дых. Нас стали закалять с первого дня обучения в ГИТИС, в мастерской Морозова. Я стала более стойкой, спокойной. Сорвалась репетиция; меня хотят заменить; поставили на главную роль; перелом руки; пугающие мистические совпадения на сцене; преследования… Я спокойна. И к четвертому курсу я думала, что уже ничто не может меня сломить. Я была уверена, что все преодолею, а к выпуску смогу купить квартиру в Москве. Все, конечно, получилось, но совсем не так, как я мечтала.

Актриса ищет работу

В 2011 году, когда я поступала в ГИТИС, я знала, за что идет борьба — 200 человек за каждое из 30 бюджетных мест. К концу четвертого курса мастерской стало понятно, что борьба предстоит за несуществующие рабочие места, в столичные театры не пробиться. В драматические театры дорогу закрыли еще в начале четвертого курса, преподаватели сказали нам: «Если хотите оставаться в профессии, надо пробоваться в провинцию. В Москве все труппы набраны, актеры-выпускники никому не нужны».

За наш курс мастер даже не стал никого просить, мы пошли по театрам самостоятельно. Староста обзванивала театры, если был запрос, отсылала наши фотографии. В некоторых театрах слушали приготовленную программу, при этом говорили: «Ребята, вы понимаете, нам точно артисты не нужны, но мы вас посмотрим, потому что нам просто прикольно на вас посмотреть и жалко, что вы так готовились и все это будет в никуда».

И я молилась каждый день. Я не знала, буду ли артисткой, после того как получу диплом. Дело в том, что в условиях современного рынка мы — практически профнепригодны. Драматический артист не поет и не танцует на необходимом для современных шоу уровне. То есть в мюзиклы, например, большинству из нас путь закрыт. В кино — неизвестно как пробиваться. Я уже совершенно серьезно думала, что надо отходить на прослушивания для вида и спокойненько идти куда-нибудь на периферию, и не факт, что на театральном поприще что-нибудь выйдет.

В тот раз я готовила отрывок не для того, чтобы пройти прослушивание, а ради удовольствия. Представляла, как в последний раз буду выходить на подмостки и прощаться с понятием «СЦЕНА».

Прослушивание

В тот день мы пришли на очередное прослушивание в очередной театр, этим театром был московский Театр Луны. На прослушивании сидел Сергей Борисович Проханов, это художественный руководитель, про которого я знала, что он — «звезда всея Руси», и сейчас я должна его покорить. Как и чем покорить — не знала.

Сначала я вышла с отрывком из романа Достоевского «Преступление и наказание». Потом мне говорят: «Ой, вы такая хорошенькая, а у вас что-то еще есть?» Я думаю: «Ну конечно есть! Сонечка Мармеладова, это я так, постояла, библию почитала, там в основном Раскольников раскрывается». И я показала отрывок из пьесы Тенниси Уильямса «Предназначено на слом». Проханову как раз была нужна девочка, которая смогла бы сыграть прообраз Лолиты.

Дальше меня попросили показать свой опыт в танцах. Я танцевала на пуантах, балет оказался решающим фактором. Прослушивание — это всегда стресс, и танцевать я хотела меньше всего, однако, если комиссия что-то просит исполнить — отказывать нельзя. Я преодолела себя и наградой мне был громкий восторженный крик Дмитрия Бикбаева: «О Боже, это гениально, невероятно, она великолепна, посмотрите на нее!» Сошлись звезды, и я — о, Боги — подошла сразу на две роли!

Сергей Борисович сказал только одно: «Ты в труппе, иди подписывай документы». Я, помню, вышла из зала в фойе. Темно, людей нет. Легла на пол и минут 15 просто лежала и улыбалась. По сравнению с этим мгновением все остальные моменты в жизни меркнут. Для артиста нет большего горя и большего счастья, чем когда его отвергают или принимают.

Развиваться и продавать свои способности в разных направлениях

В 2016 году Дима Бикбаев дал мне роль балерины в спектакле «Мне не больно». Эта роль сначала не подходила мне, но я ее тянула как могла. Думала над тем, как сделать постановку не подростковой, а вневозрастной. Работала над своей балетной формой и подтягивала других артисток, искала других балетных девочек и мотивировала труппу. В итоге Бикбаев увидел, что у меня получается, и дал мне возможность отвечать за хореографию и новые вводы в этом спектакле. Он мне тогда сказал: «Ты можешь быть великим балетмейстером, великим хореографом». Так я оформила с театром дополнительное соглашение.

Дмитрий Бикбаев увидел у меня еще один талант, и первой моей реакцией был страх. В моемсознании это звучало: «Ты так плоха в актерстве, не попробовать ли тебе что-то другое?!» Понимаешь, он хотел поднять меня на новый уровень, а я сопротивлялась. Неправильно расценила слова. И только позже, работая над собой, я поняла: я могу развиваться во все стороны. Это не помешает моей основной деятельности, а только поможет быть еще более разной.

Благодаря Диме Бикбаеву спустя год я стала официально педагогом-хореографом. Я преподаю людям растяжку, основы классического, народного, джаз-модерн танцев.

На мой взгляд, современная культура недостаточно стабильна, и актеру нельзя владеть только одной специальностью, нужно развивать и продавать все свои таланты. Стремиться к разным источникам дохода и разнообразию проектов, в которых принимаешь участие. По собственному опыту знаю: ценится не то, что написано у тебя в бумажках, а то, что ты действительно можешь дать людям.

Театральная столица

Жизнь артистов сейчас меняется. К сожалению или к счастью, выживут, наверное, не все. Способ продажи медиапродукта меняется. Репертуарный театр становится не так популярен и не так жизнеспособен, сокращается состав трупп. У нас многих артистов уже убрали. Думаю, что скоро в Москве будет, как на Бродвее — работа на театральном проекте по договору, пока он не закроется, и те времена, когда ты трудовую книжку куда-то сдал, служишь десятилетиями в театре, — уйдут. Я думаю, будет увеличиваться число режиссеров, которые ведут самостоятельные, постоянные хорошие проекты и, наверное, они, как это обычно бывает, будут брать одних и тех же артистов.

Юридически будет уже другая театральная столица, а фактически останется тот же самый репертуарный театр. Понимаешь, никому не удобно менять постоянно артистов, но удобно козырнуть тем, что артист может в любую минуту вылететь из проектной труппы. Эдакая «перемешивалка» в действии: есть шанс вылететь из проекта и такой же шанс попасть в любой другой проект, это пугающе и заманчиво одновременно. Это даст свободу артисту и будет подстегивать конкуренцию. Перемены, я думаю, принесут и плохое. Это нестабильность, возвращение на век назад, когда артистам было сложно содержать семью, мы можем превратиться в простых ремесленников, будут интриги и тот театр, каким мы видели его до времен Станиславского.

Выживут те артисты, которые действительно способны удерживать внимание зрителя любыми способами, обладать soft skills, подходить под задачи театра и, конечно, должен быть талант. Нельзя зацикливаться на одном театре, будто ты там сидишь, как в клетке. Я, например, открыта к сотрудничеству и постоянно рассматриваю все приглашения на подработки, съемки, какие-то проекты. Быть актрисой везде — это вопрос мировоззрения.

 

Оказалось, я очень люблю камеру, люблю сниматься. Кинематограф для артиста — совершенно иной способ подачи своей роли, другие инструменты воздействия на зрителя. Театр — это моя колыбель, но масштабно вещать зрителю, выходить в свет нужно именно через экран, через медиапространство. А иначе никак, иначе тебя не услышат. Любой художник хочет, чтобы его слушали, слышали. Моя мечта в кинематографе — сыграть драматическую роль, сложную судьбу, с каким-нибудь невероятным психологическими заворотом. 

Влияние художественного руководителя

Сергей Борисович Проханов создал Театр Луны полным мистики и волшебства. Так и должно быть под луной. Я не побоюсь сказать, что мой художественный руководитель — гений, творец с очень позитивной, положительной энергией. В первую очередь я научилась у него смелости, дыханию, свободе от рамок восприятия. Сергей Борисович — очень душевный мастер, и он нас, артистов, защищает. Его присутствие постоянно ощущается в театре, он как солнышко. Я очень благодарна судьбе, что она привела меня к нему, и уверена, это не случайно. Проханов такой мастер, что каждый артист чувствует его защиту, тепло и участие.

Когда отдаешься в руки к Бикбаеву, ты ныряешь в омут с головой — работать хорошо и тяжело одновременно. Во время репетиций с Димой ощущала, что творится что-то лютое и невероятное в моей судьбе. Это доходило до психоза порой. По-видимому, из-за того что у нас мистический спектакль, я умудрялась ломать руки, ломать ноги в самые знаковые моменты, но все заживало на удивление быстро, как по волшебству. Да, много всякого необычного происходило при работе с Димой. Много хорошего и ошеломляющего. Дима прекрасен, у него большое будущее. И дай Бог, чтобы нам удалось снова создавать что-то вместе. И дай Бог, чтобы это легко совмещалось с моей работой в Театре Луны. Эти люди — словно две планеты, а я — спутник, хочется верить, что яркий. И я могу быть и на той, и на другой орбите. Я могу светить и там, и там.

Дима Бикбаев вселил в меня уверенность. Я у него научилась тому, что помимо смелости в творчестве необходимо уметь отстаивать и продвигать свои творения, надо уметь сказать о себе «да, я могу». Вступает в жизнь хорошее культурное поколение, и это наше поколение. Мы возьмем эстафету в надежные руки, поднимем дело на хороший уровень и передадим дальше новеньким. Есть люди, которые держат наш культурный мир. И это — мы, все в наших руках.

Однажды Бикбаев Дима сказал: «Были Чехов, Станиславский, другие великие люди. А кто их сделал великими? Не они ли сами верили в себя? Пока ты сама в себя не поверишь, пока ты себе не скажешь, что ты талантлива, никто тебе не поверит. Вот нам сейчас больше 20 лет, кто творит историю, кто великие? Если не мы, тогда кто? Потом о ком будут говорить? Не о тех, кому сейчас 10? Рано или поздно кому-то из нас предстоит стать великим. Нельзя упустить этот момент».

Каждый день, каждое мгновение жизни влияет на тебя, вот почему нельзя выключать внутреннего актера никогда. С годами он становится натренированным, и ты всегда находишься во включенном состоянии, всегда внимательно наблюдаешь за всем и складываешь увиденное в копилочку. Я как будто контролирую и подмечаю для себя: так, сейчас случилось это и это. Ага. Я чувствую так-то и так-то. Таким образом я запоминаю яркие моменты и свои чувства в эти мгновения, чтобы потом использовать этот опыт на сцене.